this song's got no title (just words and a tune)

7. На Арийской стороне. (ч.1)

Евреи «в укрытиях». – Арийские документы ⁽¹⁾ . – Что значит «хорошая» внешность? – Инструкции и наставления еврею «на поверхности» . – Укрытия на Арийской стороне. – Заболеть опасно, умереть и того хуже. – Смелость и безрассудство. – Sczmalcowniks и шантажисты. – Осы и стервятники. – Разоблачение. – Честные sczmalcowniks . – «Крошка Феликс» из Парысова. – Крупномасштабный и безнаказанный шантаж. – Антисемитам больше не на кого охотиться. – Евреи в укрытиях за городом. – Преступления Синих Полицейских.

У еврея на Арийской стороне было два варианта: остаться «на поверхности» или уйти на дно. В первом случае еврей превращается в арийца: обзаводится документами и живет легально, зарегистрированный по месту жительства. Во втором случае, обладатель еврейской внешности прячется – либо в укрытии, либо в комнате-тайнике, – нелегально, нигде не зарегистрированный. Документы чаще всего римско-католические, реже – фольскдойче, если вы блондин и бегло владеете немецким. На востоке евреи прикидывались украинцами. И совсем уж редкостью были евреи, притворявшиеся немцами, только хорошо ассимилированные евреи из Германии.

Жизнь «на поверхности» далеко не легка, в постоянном страхе и напряжении. Опасность подстерегает на каждом шагу. Владелец многоквартирного дома – вынюхивает еврея в каждом новом жильце даже после подтверждения его арийскости из заслуживающих доверия источников. Сборщики платы за газ и электричество, швейцар, сосед и т.д. – всё они представляют опасность, так как каждый из них может опознать в вас еврея. При всём при этом, количество мнимых опасностей намного превосходит количество опасностей реальных. И именно эти воображаемые страхи – подозревает ли сосед, швейцар, хозяин квартиры – наиболее опасны. Еврей, не привыкший к жизни «на поверхности», выдает себя своим страхом: озираясь, нервничая, вздрагивая подобно загнанному зверю.

Другое необходимое условие выживания на Арийской стороне – наличие работы. Еврею «на поверхности» необходимо где-то работать, иначе его рано или поздно обнаружат. Так что большинство работает. Еврейки, в большинстве с высшим образованием, работают служанками, горничными ⁽²⁾, на заводах, в больницах, продавшицами и даже учительницами. С тех пор как стало известно, что еврейки ищут работу горничными, всех кандидаток обязали предоставлять подтверждение арийскости из надежных рук. Еврейки также работали секретаршами в немецких фирмах. Евреи работали торговцами, ремесленниками, даже в гос.учреждениях. Некоторые, чтобы сохранить связь с Гетто, работали возле Стены, или даже на немецких завода внутри Гетто, где работали арийцы. Те, кого преследовали, бежали за пределы Генерал-Губернаторства. Многие еврейки добровольно уезжали на работу в Германию. Их было много, по крайней мере сотни, а то и больше. Феномен получил название Arbeitsamt, и тогда для выявления евреев и евреек приглашали специального агента, еврея. Мужчины реже нанимались на работу в Германию из-за того, что процедура требовала медосмотра. Но и это можно было обойти купив документы о том, что вы уже прошли медосморт, или даже послав вместо себя на медосмотр арийца. Из-за трудностей связанных с отъездом в Германию, евреям приходится искать другие пути. Они нанимаются в трудовые бригады на Восток (*** арийцами, разумеется ***), где к рабочим особое отношение. Некоторые уезжают в регион, который раньше назывался Галиция, и с недавнего времени для отправки туда тоже часто устраивают медосмотр для выявления евреев.


( Collapse )

продолжение следует.

перевод из книги Emmanuel Ringelblum "Polish-Jewish Relations During the Second World War" edited by ‎Joseph Kermish, ‎Shmuel Krakowski, ISBN 0810109638, 9780810109636

тэг всех постов с переводом этой работы: http://toh-kee-tay.livejournal.com/tag/polish-jewish-relations-wwii

продолжение.
предыдущие посты: http://toh_kee_tay.livejournal.com/tag/vladka%20meed

Нелегальные квартиры (продолжение)

В ранний период нашей работы на «арийской стороне» главным местом наших встреч была квартира на Мёдова 24. Инка Швейгер, молоденькая голубоглазая блондинка, врач по профессии, и Бронка Файнмессер (Марыся) – обе девушки с чисто арийской внешностью – взяли в аренду эту квартиру на деньги координационного комитета сразу после восстания. Здесь встречались все наши товарищи, в большинстве девушки с арийскими чертами, бегло говорившие по-польски, умевшие вести себя как полячки и не вызывать подозрений у окружающих.

(*** Инке было 26 лет, Марысе – 24 года. В гетто Марыся работала телефонисткой в той же больнице, в которой Инка работала врачом. Фото Марыси у меня нет, а вот такой была Инка:


Adina Schweiger-Baldi – «Инка» Швейгер
***)

Дружба, сковавшая вместе всех бойцов сопротивления в гетто в дни «Переселения», не ослабела и в «арийской зоне». Это было особенно характерно для связных, выполнявших ежедневные задания подполья. Очень немногие из посещавших квартиру на Мёдова 24 были знакомы до войны. Они вышли из разных слоёв населения и принадлежали к разным политическим течениям. И не смотря на это они составили тесно сплоченную группу, почти семью, где каждый заботился о другом.

( Collapse )

У Клина (*** Кляйна ***) были связи с поставщиками оружия. Еще у него было радио, и мы всегда знали последние новости с фронта – не одну только немецкую пропаганду, но прямо из-за границы. Когда Клин (*** Кляйн ***) впервые настроил для меня наушники, и я услышала передачу польского радио Рассвет из Лондона – я задрожала от радости. Где-то там, казалось, был другой мир – без немцев! Затаив дыхание я слушала пятнадцатиминутную программу, призывавшую поляков выдержать, не отчаиваться, не сдаваться и не терять надежду, потому что освобождение близко... Я взглянула на окружающих, которые слушали вместе со мной; как и у меня, у них на глазах были слезы. Я ожидала услышать о нас, евреях. Могла ли эта радиопередача закончится, не упомянув о евреях, самых трагических гитлеровских жертвах? Могла, и закончилась – песней польских солдат.

Меня переполняли смешанные чувства. Эта радиопередача означала, что мы не одни, что у нас есть союзники в свирепой схватке с общим врагом, с немцами! Но отчего же они ни словом не упомянули о нас, оставшихся в живых евреях, продолжающих сражаться? Ведь мы еще здесь! Да, нас осталось совсем немного, и всё же...



продолжение следует

это ужасно смешно, но это надо видеть
кажется, я не могу передать интонаций.

Только что. Абигаль лежит на диване, смотрит телек. Восемь утра. Приходит сонный алленький, садится с ней рядом, тоже втыкает в телек. И между ними происходит такой разговор - очень жалобными, слабыми, угасающими от болезни голосами:

абигаль: Hi, Allen... I'm all sickie.... (шмыгает носом)

алленький: I feel sick too... (шмыгает носом)

абигаль: My mouth is caughing....

алленький: I have a tummy cake....

абигаль: Mommy gave me medicine...

алленький: My nose is stuffed up....

Это продолжение серии "книжки бабушки Варвары", только это уже моя книга.

"Picture Maker of the Old West William H. Jackson" издания 1947 года.

Уильям Генри Джексон (вот тут огромная галлерея его работ: http://contentdm.lib.byu.edu/cdm4/browse.php?CISOROOT=%2FJackson&CISOSTART=1,21) еще мальчишкой отвоевался в гражданскую войну Севера и Юга, заработал "вьетнамский синдром", как это теперь называется, бросил всё и уехал на запад. Он сошел с поезда на последней станции, дальше не было железной дороги, и потом еще сотню миль добирался с караваном до города Омаха в Небраске. Там он открыл фотостудию. Вокруг жили одни индейцы, миссионеры и рабочие, строившие железные дороги. О них, и еще о просторах Небраски и Юты, и пойдет рассказ в картинках.

Индейцы приходили фотографироваться к Джексону в студию. Вот несколько портретов. Имена-то, имена то какие.



слева направо: Тот-Кто-Оставил-Своего-Врага-Лежать-в-Воде, Ночной Вождь, Тот-Кто-Разит-Вождей и Небесный Вождь. Сзади выглядывает человек по имени Баптисте Бейхэлле, он полукровка, переводчик и разведчик, и его индейское имя означает Тот-Над-Кем-Воссиял-Великий-Дух. Воины обнажены по пояс для того, чтобы стрела или пуля, если ранит, не забила в рану кусок одежды.

( Collapse )

Updated: May 19, 2011

В сентябре несколько раз конфисковывали посылки, присланные в гетто. Оправдание: контрабанда. Евреи получают много посылок из провинций. В одном случае Они конфисковали 4000 посылок из-за границы (из Португалии) – в них, конечно, не было никакой контрабанды.

Слышал такую историю, случившуюся в прошлом году в одном из трудовых лагерей. Нескольких замученных лагерников – избитых и окровавленных – везли в фургонах похоронного бюро Пинкерта из пригорода Варшавы. Мимо них в противоположную сторону в крестьянских фургонах проехали раненные и изможденные новые лагерники. Новая коллегия кандидатов выглянула из окна – они были на пути в тот же самый лагерь. Увидев, что представляли из себя возвращавшиеся, они заорали: «мы туда не поедем, хоть убейте!» И стали выпрыгивать из окон. Директор трудового отдела юденрата Зеглер потерял голову и принялся стрелять в солдат, которые везли трупы.

В ноябре в швейные мастерские возвратили военную форму. Забракованную, потому что пуговицы были пришиты плохо – нарочно криво и тому подобное.

У ворот в гетто вывеска на четырех языках.

Зеглер, австрийский лейтенант, работал в трудовом отделе юденрата, был убит в прошлом году в Освенциме. Причина: Он раскрыл изнасилование офицерами пяти молоденьких евреек в гетто. Его будто бы поблагодарили за это; потом, когда подвернулся случай, его арестовали и отправили в Освенцим.

Доктор Хаген прочитал в зале юденрата лекцию еврейским докторам. Призвал усилить борьбу с тифом. В связи с этим готовятся новые законы: жестокие наказания, вплоть до смерти, за сокрытие заболеваний. Серьезные наказания за выход из гетто. Ему был известен случай, когда еврей из Варшавы заразил за городом семь человек. Сказал, что тиф пошел на убыль в конце 1940-го и почти исчез. И что новые беженцы принесли с собой новую волну эпидемии. Евреи, объявил он, обязаны помнить, что они были спасены от главного врага – от большевизма.

Архивы «Тринадцатки» были сожжены ее членами и агентами гестапо сразу перед тем, как ее распустили. Так что никто никогда не узнает их тайны, буде никто из них не заговорит после войны.

Вагоны на лошадиной тяге Кона и Хеллера соединяют малое гетто с основным гетто (ходят с улицы Лешно до улицы Сольна), 60 грошей за проезд. Они всегда переполнены и неизбежно распространяют эпидемии.

На кладбище ужасные злодеяния. Общих могил, гнусного способа захоронения бедняков, которых бросают в ямы как собак – этого не достаточно. Оказывается, по ночам могилы разрывают, вытаскивают золотые зубы, крадут даже саваны. Недавно слушалось дисциплинарное дело сотрудников еврейской полиции, пойманных за этим занятием. Одним словом – глубочайшая бездна падения.

Начиная со второй половины июля постоянно ходят слухи о том, что евреев собираются изгнать из Варшавы. Версии разные. По одной выселят только беженцев. Цитировали даже цифры, начиная от 150 и до 300000. По другой версии, однако, из Варшавы выселят всех евреев без исключения. Причина – пугающее распространение тифа и других инфекционных заболеваний. Эти слухи разошлись настолько широко, что Черняков нашел возможным спросить в гестапо. Там категорически это отрицали. Некоторые утверждают, что проводить эту операцию будет юденрат, чтобы брать взятки за разрешение остаться. Типичное отношение населения к юденрату – его считают способным на подобные действия. Лучшее свидетельство репутации юденрата.

В конце августа слышал от Ганцвайха о том, что немцы готовят операцию по переселению всех евреев из Г[енерал] Г[убернаторства] и т.д. на Восток, куда-то в Полесье. Он говорит, что очень скоро всё будет готово для этой операции. (*** Абрам Ганцвайх - глава «Тринадцатки» ***)

Кон и Хеллер привозят воров с оккупированных территорий. На этом они гребут тысячи злотых. Говорят, они получают огромную прибыль с вагонов на конской тяге. Некоторое время назад они получили разрешение ввезти двадцать вагонов картошки, которую они купили [на Той Стороне] за 40 грошей и продали по 2 злотых в гетто. Ганцвайх открывает базар по адресу улица Лешно 44. Вот и еще одно прибыльное дело. Сообщают еще, что он пытается переехать в Лемберг, чтобы начать новую карьеру. (*** во Львов. ***)

Недавно была консультация для членов калижского землячества. Ужасный отчет о судьбе беженцев из Калижа – треть из них умерли. И это обычное явление. Беженцы умирают в центрах для беженцев... ---
Случай в Помехувеке, где 800 человек истребили только потому, что они были больны, заставил содрогнуться еврейское население гетто – мы поняли, чего следует ожидать здесь, если попытка изолировать эпидемию внутри гетто не увенчается успехом. (*** Помехувек - деревня в 34-х километрах от Варшавы ***) ---
Идут также разговоры о гигантском переселении евреев из гетто из-за эпидемий внутри него. В общем, Они обвиняют евреев в распространении тифа по стране, утверждая, что евреи, бегущие из Варшавы, разносят тиф везде, где бы они ни появились.


translated from the book "Notes From The Warsaw Ghetto" The Journal of Emmanuel Ringelblum, ISBN 1-59687-331-0

вот к этому приглашению на спектакль "Почта" в доме сирот Корчака.

запись в дневнике Корчака за 18 июля - в ночь после спектакля:

( Collapse )

Вернемся к эвтаназии.
Семейство суицидовых.
Эвтаназия по заказу.

Недееспособный сумасшедший, неспособный принять самостоятельное решение. Необходим свод из тысячи законов. Их продиктует сама жизнь. Важен принцип: это допустимо, желательно.
На чудесном далеком острове, безмятежном, как сказка, в прекрасном отеле, пансионате – бросает жребий очередное самоубийство: А стоит ли жить?

( Collapse )

я страдаю ужасным недугом – феноменальной глупостью. в разговоре из меня выскакивают слова и целые предложения, которые в периоды между приступами мне и в голову не придут, а придут, так будут проигнорированы. а тут они появляются на свет как в мультфильмах грибы после дождя и с таким же точно звуком лопающихся мыльных пузырей. и, стало быть, торчат из меня, сияя шляпками, черным по белому свидетельствуют о дурацком желании выпендриться. а мне потом за них неловко и стыдно.

Моя голова не верит, что я решусь ее оторвать. Смеется надо мной, всякий раз, когда я обещаю это сделать. Смеется, выдавливая глазные яблоки из орбит, над тем, как я придерживаю их руками. Увлеченно изучает способность шеи балансировать боулинговые шары внизу затылка и не ломаться, напоминая гибкостью китайского болванчика. С аппетитом кушает аспирин. Кушает аспирин. Кушает аспирин. Смеется до слез над руками, с трудом попадающими таблетками в рот. На спор продавливает насквозь три подушки и матрас, страшно завидует воздушным шарикам. Если бы только я могла снимать ее на ночь, я бы хотя бы высыпалась.

Валидол - это мумидол в Валиноре